Пассажирский 6-местный самолет компании "Дерулюфт". На таком прилетели в Берлин Сергей Есенин и Айседора Дункан

Сергей Есенин. Очень люблю революцию

Этот текст лег в основу передачи радиостанции "Русский Берлин" о Сергее Есенине в Берлине.

Фонограмма передачи здесь...

Текст читает: Мария Кричевская
Автор: Александр Попов

Фотографии можно увеличить

Именно самолет выбрали 95 лет назад в мае 1922 г. Сергей Есенин и Айседора Дункан, чтобы добраться до Берлина. Они прилетели из Кенигсберга, куда их доставил аэроплан советско-немецкой авиакомпании «Дерулюфт». 

Название «Дерулюфт» было образовано из первых букв трех  немецких слов – DEutsche RUssische LUFTverkehrgesellschaft  – немецко-русское летное сообщество. С советской стороны официальным владельцем 50% акций выступил Наркомвнешторг. В 1926 г. немецкую сторону в сообществе стала представлять только что созданная «Люфтганза».

Так выглядел отель "Адлон", когда туда приехали Есенин и Дункан

Есенин с Сидорой (так поэт звал Айседору) остановились в знаменитом  «Адлоне». «Они жили широко, располагая, по-видимому, как раз тем количеством денег, какое дает возможность пренебрежительного к ним относится, - писала Наталия Васильевна Крандиевская-Толстая, супруга Алексея Толстого. Дункан заложила свой дом в окрестностях Лондона и вела переговоры о продаже дома в Париже. Путешествие по Европе в пятиместном «бьюике», задуманное еще в Москве, совместно с Есениным требовало денег... Автомобиль был единственный способ передвижения, который признавала Дункан. Железнодорожный вагон вызывал в ней брезгливое содрогание..."

Ноллендорфплац, В белом здании справа от станции метро находился Дом Искусств.

У Есенина были издательские планы в Берлине. Здесь у него вышли три книги. Он много встречался с русскими эмигрантами, выступал со стихами в их клубах. Главным местом, где собиралась литературная богема эмигрантского Берлина, тогда был Дом Искусств, образованный группой русских писателей и художников. Его последним пристанищем было кафе «Леон» на Ноллендорфплац по адресу Buelowstrasse, 1 рядом со станцией метро. Сегодня на этом месте стоит многоэтажный жилой дом, где на первом этаже расположен продовольственный магазин Edeka. Он прекрасно виден из вагона метро, особенно, если поезд идет в сторону центра. К слову, историческое здание серого цвета с лепниной, узкими окнами и надписью goya на фронтоне, что стоит недалеко от магазина, единственное сохранившееся здесь с того времени.

Сергей Есенин и Айседора Дункан по приезду в Берлин

В «Доме искусств» Есенин произвел драматический   фурор. Подробности читаем ввоспоминаниях эмигрантского историка и писателя Романа Гуля. «Он вошел в зал впереди Айседоры. Она — за ним. Есенин был в светлом костюме и белых туфлях. Айседора в красноватом платье с большим вырезом. Есенина встретили аплодисментами. Но далеко не все. Один из противников вдруг ни с того ни с сего заорал во все горло: «ViveL'Internationale!». Часть публики запела «Ин­тернационал» (тогда офи­циальный гимн РСФСР), а часть начала свистать и кричать: «Долой! К черту!» Есенин вскочил на стул, что-то кричал об Интернационале, о России, о том, что он русский поэт,.. И, заложив в рот три пальца… засвистал, как раз­бойник с большой доро­ги. Свист. Аплодис­менты. Покрывая все, ведущий вечера прокричал:

— Сергей Александ­рович сейчас прочтет нам свои стихи!

Свист прекратился, аплодисменты усили­лись. Стихли. А Есенин, спрыгнув со стула, подошел к председательскому месту и встал, ожидая полного успокоения зала. Оно воцарилось не сразу. Айсе­дора села в первом ряду, против Есенина. И Есенин зачитал… Голос у Есенина был, скорее, теноровый и не очень выразительный. Но стихи захватили зал. Когда он читал: «Не жалею, не зову, не плачу, / Все пройдет, как с белых яблонь дым» — зал был уже покорен. За этим он прочел замечательную «Песнь о собаке». А когда закончил другое стихотворение последними строками: «Говорят, что я скоро стану / Знаменитый русский поэт!» — зал, как говорится, взорвался общими несмолкающими аплодисментами. Дом искусств Есени­ным был взят приступом».

Есенин с другом-собутыльником поэтом Кусиковым
Фото: MyJulia,Ru

В Берлине Есенин ни в какой мере не отказался от своих вольных привычек. Однажды он исчез.

Айседора трое суток искала его и, наконец, поздно ночью нашла в пансиончике на Уландштрассе (Uhlandstrasse).

Есенин в пижаме сидел в столовой с бутылкой пива. Он играл в шашки с поэтом Кусиковым.

Одетая в красный хитон, вооруженная хлыстом, взбешенная Айседора переколотила все расставленные по полочкам кофейники, сервизы, вазочки и пивные кружки. Содержимое буфетов было вывалено на пол и растоптано.

Когда бить стало нечего, Айседора вытащила из-за гардероба спрятавшегося там Есенина и увела его. Счет, предъявленный ей потом за погром, был «страшен».

Скандал, перешедший в овацию, случился в берлинском Шуберт-зале год спустя, когда Есенин, уже без Айседоры, возвращался из Америки в Россию. Его очень ждали в Берлине. И как поэта, и по причине разрыва с Дункан. Хотели посмотреть, каков он теперь. Зал был переполнен. И на этом вечере также побывал Роман Гуль: «…Когда встреченный аплодисментами Есенин вышел на эст­раду Шуберт-зала,.. Он был вдребезги пьян, качался из сто­роны в сторону и в правой руке держал фужер с водкой, из которо­го отпивал. Когда аплодисменты стихли,..  Есенин вдруг начал… говорить какие-то пьяные несуразно­сти… Под­нялся шум, одни встали с мест, другие кричали: «Пере­станьте хулиганить! Читайте стихи!» Какие-то люди пытались Есенина увести, но он уперся, кричал, хо­хотал, разбил об пол стакан с водкой. И вдруг закри­чал: «Хотите стихи?! Пожалуйста, слушайте!..»

В зале не сразу водворилось спокойствие. Есенин начал «Испо­ведь хулигана». Читал он криком, «всей душой», очень искренне, и скоро весь зал этой искренностью был взят. А когда он надрывным криком бросил в зал строки об отце и матери: Они бы вилами пришли вас заколоть За каждый крик ваш, брошенный в меня! —  ему ответил оглушительный взрыв рукоплесканий. Пьяный, не­счастный Есенин победил».

Потом был вечер в клубе Союза немецких летчиков, где Есенин впервые читал «Москву кабацкую». Ему снова аплодировали. Не только как поэту, но и Есенину – танцору. Он плясал трепака. Великолепно плясал. По-деревенски:  с вывертом, с коленцем, вприсядку.. Там Гуль познакомился с Есениным. Когда уже под утро они шли по светавшему Берлину, Есенин, трезвея на воздухе, вдруг пробормотал:

—  Не поеду я в Москву... не поеду туда, пока Россией правит Лейба Бронштейн.

Один из сопровождавших спросил Есенина, не антисемит ли он?

Есенина взорвало.

— Я — антисемит?!, - с яростью закричал он… Лейба Бронштейн — это совсем другое, он правит Россией, а не он должен ей править...

И уже позже:

— Я Россию очень люблю. И мать свою люблю. И революцию люблю. Очень люблю революцию...