Берлинский марш Маяковского

Этот текст лег в основу передачи радиостанции "Русский Берлин" о Владимире Маяковском в Берлине.

Фонограмма передачи здесь...

Текст читает: Мария Кричевская
Автор: Александр Попов

Нажав на фото, его можно увеличить

В одной из наших предыдущих передач мы рассказывали об оглушительном успехе Сергея Есенина в эмигрантском литературном кафе «Дом искусств» на Ноллендорфплац. Победным стало выступление здесь и Владимира Маяковского, который приехал в Берлин через несколько месяцев после Есенина в октябре 1922 г. Всего поэт побывал в Берлине семь раз.  Первый раз он поселился в гостинице Kurfuerstenhotel на Курфюрстенштрассе, 105, где потом всегда останавливался.

Обедать и ужинать ходили в самый дорогой ресторан «Хорхер» (Horcher), знаменитый изысканной кухней. Благодаря инфляции немецкой марки, приехавший с твердой валютой Маяковский чувствовал себя богачом. «Маяковский платил за всех, – писала Лиля Брик. – Герр Хорхер и кельнер называли его «герр Маяковски», старались всячески угодить богатому клиенту. В первый раз, когда мы пришли к Хорхеру и каждый заказал себе после обеда какой-нибудь десерт, Маяковский произнес: «Их фюнф порцьон мелоне и фюнф порцьон компот. Их бин эйн руссишер дихтер, бекант им руссишем ланд, мне меньше нельзя».

Ресторан открыл в 1904 г. Gustav Horcher на углу Lutherstraße 21 / Augsburger Straße (сегодня Martin-Luther-Straße 12 / Fuggerstraße 17). В довоенное время это был один из самых известных ресторанов Берлина. С 1931 г. рестораном руководил Отто Хорхер, которого называли шеф-поваром Третьего Рейха.

Выступления Маяковского в Доме Искусств проходили с необыкновенным успехом. Очевидцы писали, что публика была потрясена мощной харизмой поэта, «неудержимым размахом» его стихов, «сверчеловеческой» силой их воздействия на публику в живом исполнении:

«Маяковский, писал поэт Вадим Андреев, - возник... внезапно и решительно. Шагнул и одним шагом уничтожил пространство, отделявшее его от посетителей кафе, большой, кра­сивый,.. одним шагом он утвердил себя как Маяковского-трибуна…Те, кто не слышал самого Маяковского, никогда не смогут вполне оценить его стихи во всем их неудержимом размахе. Он читал «Необычайное приключение... бывшее с Владимиром Мая­ковским на даче...». Это были не стихи, а нечто новое, чему нельзя подобрать точного определения, но что неопровержимо в своей сверхчеловеческой силе…

После долгих аплодисментов… Маяков­ский прочел «Рассказ про то, как кума о Врангеле толковала безо всякого ума» — он не забывал, что читает стихи в Бер­лине и что перед ним эмигранты, бежавшие из Советского Союза. Он решительно плыл против течения…

… Стихотворение произвело на русских жителей Берлина такое впе­чатление, что оно потом долго цитировалось по самым непредви­денным случаям: меняя доллары на черном рынке, говорили:

- Наш-то рупь не в той цене, наш — в мильон дороже...».

Многие русские эмигранты тех лет не были искренними врагами советской власти. Как писал Илья Эренбург, «среди них было много людей, не понимавших, почему они очутились в эмиграции. Одни убежали в припадке страха, другие от голода, третьи потому, что уезжали их соседи. Кто-то остался, кто-то уехал; один брат ходил на субботники в Костроме, другой мыл тарелки в берлинском ресторане "Медведь", взгляды у них были одинаковые, да и характеры сходные. судьбу миллионов людей решила простая случайность».

В следующий раз Маяковский прилетел в Берлин, как и Есенин, самолетом компании "Дерулюфт" через Кенигсберг. Вместе с ними были Лиля и Осип Брики.  В дороге произошел забавный случай. «Аэроплан, рассказывал потом Маяковский, - летевший за нами с нашими вещами, был снижен мелкой неисправностью под каким-то городом. Чемоданы были вскрыты, и мои рукописи взяты какими-то крупными жандармами какого-то мелкого народа». Под впечатлением перелета было написано стихотворение «Москва-Кенигсберг».

В этот приезд поэт выступал в эмигрантском клубе на Лейпцигерштрассе недалеко от Потсдамерплац. «На сцене Маяковский был один, - писал потом Вадим Андреев, и весь вечер… заполнил чтением своих стихов и разговорами с аудиторией, ста­раясь сломать неприязнь, что ему не всегда удавалось. Он начал свое выступ­ление словами: «Прежде чем напасть на Советский Союз, надо вам послушать, как у нас пишут. Так вот — слушайте»,— и он превосходно прочел замечатель­ный рассказ Бабеля «Соль». Впечатление было огромное. После чтения начались разговоры с аудиторией. Кто-то крикнул — по­чему вы больше не надеваете желтой кофты? Маяковский ответил сразу, не задумываясь:

— Вы хотите сказать, что я на революции заработал пиджак?

В зале засмеялись. Маяковский улыбнулся и очень серь­езно начал объяснять, что всему свое время — было время кофтам, а теперь вот пиджакам, так как советская литература занята теперь гораздо более серьезным делом, чем дразненьем буржуев».

Последний раз Маяковский побывал в Берлине в феврале 1929 г. Заключил договор с издательством «Малик» на издание пьес и прозы на немецком языке (до этого здесь считали, что Маяковский не поддается переводу), выступил в одной из аудиторий в Газенхейде, где большинство были немцы «Маяковский читал стихи по-русски, не беспокоясь о том, что лишь немногие в зале понимали по-русски. Но воздействие его динамической личности было так огромно, что слу­шатели были захвачены этим непонятным для них, но верно почувствованным исполнением. И когда в заключение он кинул в зале своим звучным, богатым, глубоким голосом «Левый марш» — все в зале встали». Через год  с небольшим поэт ушел в мир иной.